Аннотация
Теория
Клейн Л. С. Мысли о двух карикатурах: теоретическая археология на пути становления
Антропогенез
Зубов А. А. Трудные эпизоды в ходе первоначального расселения древнейшего человечества
Первая человеческая популяция возникла 2,4–2,5 млн л. н. в Восточной Африке во время жестокого экологического кризиса. Первые люди, однако, смогли выжить и широко расселиться по всей Африке. Следующий трудный эпизод в жизни древнейшего человечества был связан с выходом из Африки на территорию Евразии и началом «Великой миграции», направленной в основном на восток и частично на север. Миграция продолжалась в течение жизни многих поколений и завершилась на территориях Китая, Индонезии, Кавказа в период 1,3–1,8 млн л. н.
Каменный век
Янская стоянка была открыта в 2001 г. в низовьях р. Яны, примерно в 100 км по прямой от ее впадения в море Лаптевых, под 71° с. ш. Возраст памятника, судя по многочисленным радиоуглеродным датам, составляет 28 500–27 000 14C л. н. Это древнейшее свидетельство проникновения человека в Арктику. Несмотря на то что памятник известен как «стоянка», фактически он является группой отдельных стоянок и геоархеологических объектов, сосредоточенных на определенной площади. В эту группу входит, по крайней мере, шесть памятников, примерно одновременных по возрасту. Древний уровень обитания захоронен в средней части тела второй террасы и перекрыт 7–8 м многолетнемерзлых отложений. Этот тип насыщенных льдом отложений известен как отложения ледового комплекса. Для работы в этих условиях была разработана специальная методика. За 10 лет работ на Янской стоянке сплошным раскопом исследовано около 1500 кв. м культурного слоя на участке Северный. Раскопки доставили огромное количество материала, включая каменные, костяные и бивневые орудия, утварь и изделия символического назначения (украшения, предметы искусства). Искусство Янской стоянки имеет глубокие корни, уходящие к общей культурной основе верхнего палеолита Евразии. Со времени открытия Мальты и Бурети ни в одном из памятников палеолита Сибири не была открыта столь богатая и разнообразная коллекция предметов искусства, которая имела бы столь широкие географические и хронологические аналогии, соединяющие разнообразные памятники раннего верхнего палеолита Евразии в единое целое и указывающие на возможность его общего происхождения.
Дискуссия: Заселение Америки — дальневосточная альтернатива
«Солютрейская» версия заселения американского континента предполагает наличие технологических истоков палеоиндейских культур исключительно в Западной Европе и отрицает их наличие в Северо-Восточной Азии. В настоящей статье делается обзор финальнопалеолитических культур дальневосточного региона (Приморье, Приамурье, Сахалин, Японский архипелаг), где в рамках 18–11 тыс. л. н. фиксируются все характерные для палеоиндейских культур элементы (бифасы, наконечники, клады). Развитые технологии, мобильность и высокий уровень адаптации позволяют рассматривать территорию Хоккайдо и северо-востока Хонсю в качестве возможной стартовой площадки для миграций в северные широты Пасифики и ставить вопрос о возможности достижения американского континента по прибрежно-островному пути.
Комментарии
Питулько В. В. Стрелы на глобусе
Табарев А. В. И все же, и все же… (ответ оппонентам)
Эпоха раннего металла и бронзы
Дискуссия: Серпы в бронзовом веке Восточной Европы
Два серпа из Пойенешть могут рассматриваться как восточное влияние в культуре Ноуа. Они являются самыми западными находками серпов типа Ибракаево, развивавшегося в восточно-европейских степях и на Урале в средний и поздний периоды эпохи бронзы. Не исключена возможность использования таких серпов для уборки зерновых. Однако против этого выступает отсутствие признаков сельского хозяйства в регионах происхождения этих артефактов. Более вероятно, что такие серпы использовались для заготовки сена, необходимого в качестве дополнительного фуража для зимовья рогатого скота. Дополнительными признаками стойлового содержания являются преобладание костей рогатого скота в остеологических анализах и избыточное количество колодцев на поселениях в степной зоне и в Уральском регионе. В ответ на возможные возражения, будто серпы являются неподходящими орудиями для сбора больших объемов сена, приводятся исторические примеры и этнографические данные, свидетельствующие об эффективности их применения.
В статье рассматривается проблема абсолютной хронологии культур Ноуа и Сабатиновка, а также проблема использования серпов в бронзовом веке в степной зоне Восточной Европы. По всей вероятности, эти серпы применялись для сенокошения.
Епимахов А. В. О серпах, колодцах и земледелии бронзового века
Статья посвящена проблеме использования серпов в эпоху бронзы. Автор отмечает синхронность появления этих находок на Южном Урале с утверждением традиции сооружения колодцев внутри жилищ. Прямые доказательства существования земледелия отсутствуют. Животноводство было главной отраслью жизнеобеспечения местного населения. Этот факт позволяет связать серпы и колодцы бронзового века со стойловым содержанием скота в зимнее время.
Переход от эпохи бронзы к эпохе железа в Северной Евразии. Расширенные материалы Круглого стола
В статье рассматривается вопрос о времени начала железного века на Древнем Ближнем Востоке. В 1970–1980-х гг. исследователи выдвинули гипотезу о повсеместном переходе к производству железа в результате политико-экономического кризиса, вызванного движением «народов моря» на рубеже XIII–XII вв. до н. э. В результате потрясений политического, экономического и демографического характера были разрушены торгово-экономические связи, что привело к дефициту бронзы. В этих условиях пришлось обратиться к производству железа, знание о котором существовало уже в эпоху бронзы (месторождения железной руды встречаются чаще, чем месторождения меди и других металлов, входящих в состав бронзы). Но первоначально железо уступало по качеству бронзе. Согласно этой гипотезе, ЖВ I–II был датирован XIII–X/IX вв. до н. э., но согласно новым радиокарбоновым датировкам ЖВ I начался около 1500/1450 гг. В результате гипотеза о начале ЖВ в кризисный период подверглась сомнению. Между тем, сведения о железе, имеющиеся в письменных источниках, рассмотренные в статье, также не подтверждают гипотезу о повсеместном переходе к производству и широкому использованию железа в период кризиса и соответственно не подтверждают начало новой эпохи в этот период. Письменные тексты не обнаруживают увеличение упоминаний железа и изделий из него в течение XII–X вв. Напротив, упоминание железа, как и бронзы, отсутствует. Правда, бронза начинает упоминаться раньше железа уже в X в. Эти данные свидетельствуют о том, что в кризисный период - время изоляции и упадка в развитии всей металлургии наступила пауза. Разрушение торгово-экономических связей привело не только к дефициту бронзы, но и разрушило зачатки производства железа на постхеттском пространстве и замедлило наступление железного века на Древнем Востоке. Согласно письменным источникам, железный век начался не ранее рубежа X–IX вв. до н. э.
Куштан Д. П. Трансъевразийский «оловянный» путь эпохи поздней бронзы
Статья посвящена проблеме функционирования в Северной Евразии во второй половине II тыс. до н. э. «оловянного» пути. По нему оловянная руда (касситерит) из месторождений, расположенных на территории Центрального, Южного и Восточного Казахстана, Рудного Алтая и севера Средней Азии, переправлялась далеко на запад для нужд очагов металлообработки Евразийской металлургической провинции эпохи поздней бронзы: дербеденовского (Среднее Поволжье, Приуралье) и лобойковского (Среднее Поднепровье, Подонцовье). Монополия в оловодобыче принадлежала андроновским племенам (фёдоровская культура), в постандроновское время — носителям саргаринско-алексеевской (бегазы-дандыбаевской) культуры. Трансевразийский «оловянный» путь проходил на запад двумя ветвями. Первая шла через Средний Урал (ареал черкаскульской культуры, позднее — межовской) к Волго-Камью (ареал сусканской культуры), где функционировал дербеденовский очаг металлообработки. Вторая ветвь пути пролегала через Южный Урал, Степное Поволжье и Подонье к Днепру, где действовал лобойковский очаг.
В статье предложена трехчастная структура тшинецкого культурного круга. Западный ареал (Балтийский бассейн) представлен тшинецкой культурой. В восточный ареал (Черноморский бассейн) входят две культуры: комаровская в лесостепи и сосницкая в зоне смешанных лесов. Культуры периода финальной бронзы (ранняя лужицкая, ранняя высоцкая, белогрудовская, лебедовская) рассматриваются в качестве заключительного этапа тшинецкого культурного круга и одновременно как ранние этапы новых культурных образований — лужицкой, высоцкой, чернолесской и милоградской культур, соответственно. В основе культурных трансформаций рубежа эпохи бронзы — раннего железного века, на взгляд автора, лежат резкие климатические изменения конца суббореала.
Кризисные состояния особенно характерны для пограничья историко-археологических эпох, в том числе для переходного времени от бронзового века к железному. Эти сравнительно короткие, но бурные периоды отличаются поисками новых путей социально-экономической адаптации, упадком одних и бурным расцветом других культур, активизацией миграционных процессов, рождением новых этносов. В эти узловые, насыщенные динамизмом периоды социально-экономическое развитие древних обществ многократно ускорялось. Убедительным подтверждением этого положения являются археологические материалы XI–IX вв. до н. э. Северного Причерноморья, представленные памятниками белозерской, киммерийской и некоторых других культур. Довольно хорошая археологическая изученность этого региона делают его своеобразным «эталоном» при изучении процесса перехода степного населения от заключительного периода эпохи поздней бронзы к раннему железному веку.
Потапов В. В. Кобяковские памятники в низовьях Дона: проблемы появления и исчезновения
В статье рассматриваются проблемы возникновения группы кобяковских памятников на Нижнем Дону, ее истории и исчезновения. Северокавказские истоки кобяковской культуры в Подонье подтверждаются, с одной стороны, наличием однокультурных памятников в Закубанье (Красногвардейское I и Красногвардейское II), а с другой стороны, явной чужеродностью этой культуры автохтонным памятникам степи. О традиционных связях донских кобяковцев с Северным Кавказом свидетельствует серия артефактов: прикубанский серп, наконечники кавказского типа, бронзовые украшения, «бомбовидные» сосуды и т. д.
Шрамко И. Б., Буйнов Ю. В. Переход от бронзы к железу в Днепро-Донецкой лесостепи
В статье рассмотрены проблемы перехода от бронзы к железу в Днепро-Донецкой лесостепи. Ранний этап освоения железа на этой территории был вызван общим кризисом в цветной металлургии и связан с племенами бондарихинской культуры. Установлено, что количество и набор железных изделий были еще небольшими, а уровень освоения технологии изготовления железных предметов соответствовал переходному этапу от бронзы к железу. С оставлением бондарихинскими племенами этой территории в конце IX или в самом начале VIII в. до н. э. местная традиция железообработки прервалась. Развитие металлургии и металлообработки железа на новом уровне знаний связано с мигрантами с Днепровского Правобережья, которые во второй половине VIII в. до н. э. основали поселения в среднем течении Ворсклы и Псла. Решающий перелом в использовании железа в регионе происходит в VII в. до н. э. В этот период формируется основной ассортимент железных изделий, начитывающий к середине этого столетия 12 наименований. Основную его часть составляют орудия труда и предметы вооружения. Все основные технологии обработки железа в это время были освоены. В VII в. до н. э. в бассейне Ворсклы возникает самый крупный в Восточной Европе производственный центр с широкими торговыми и культурными связями.
Егорейченко А. А. О финале эпохи бронзы и начале железного века в лесной полосе Восточной Европы
Традиционно начало железного века в лесной полосе Восточной Европы относят к VII в. до н. э. Такое утверждение справедливо в отношении южной части этой зоны (милоградская, юхновская и др. культуры). Более северные культуры (штрихованной керамики, днепро-двинская, дьяковская, городецкая и др.) на протяжении почти всего I тыс. до н. э. демонстрируют костяную и каменную индустрии, характерные для эпохи бронзы. К числу наиболее ярких культур эпохи поздней бронзы относится культура ранней штрихованной керамики. Ее начало определяется рядом изделий из бронзы и кости, которые относятся к III–II периодам эпохи бронзы. В конце I в. до н. э. культура ранней штрихованной керамики сменяется культурой поздней штрихованной керамики. В ней изделия из железа являются доминирующими. Близкие процессы наблюдаются в днепро-двинской и дьяковской культурах. В них также массовое распространение черной металлургии и металлообработки исследователи относят к концу I тыс. до н. э. Таким образом, именно это время является реальной точкой отсчета начала железного века в лесной полосе Восточной Европы.
Маслов В. Е. К проблеме хронологии древностей келермесского горизонта
Статья посвящена проблеме хронологии ключевого для раннескифской археологии памятника - Келермесского могильника. По мнению автора, следует отказаться от разделения материалов могильника на два этапа, как это некогда было предложено Г. Коссаком. Первостепенное значение для подтверждения хронологии памятника сохраняют комплексы с античными импортами Темир Гора и курган 16 могильника Новозаведенное-II. Их датировку можно и нужно проецировать на материалы Келермесского могильника. Большое значение для определения хронологии памятника сохраняют также изображения на одном из ритонов и знаменитом зеркале из курганов 3/Ш и 4/Ш, исследованных Д. Г. Шульцем в начале ХХ в., которые имеют несомненные параллели среди сюжетов греческой вазописи. Датировка всего памятника в интервале 650–580 гг. до н. э. выглядит наиболее вероятной.
Рябкова Т. В. Уздечные принадлежности скифского типа из Тейшебаини
Анализ деталей узды скифских типов из Тейшебаини, найденных в ходе раскопок 1939–1971 гг., позволил установить, что в массе своей они имеют аналогии среди памятников, относящихся ко 2-му периоду раннескифской культуры. Наличие в материалах Тейшебаини деталей составных псалиев позволяет предположить, что эта традиция, распространенная в старших курганах Келермеса, бытовала в Передней Азии, но в скифских памятниках более позднего времени особого распространения не получила. Мотив трехлучевой свастики на пронизи, нетипичный для скифского искусства, позволяет предположить, что этот предмет был изготовлен в северо-западном Иране.
Чижевский А. А. К вопросу о начале раннего железного века в Волго-Камье
В статье рассматривается проблема определения времени начала раннего железного века в Волго-Камье. Проникновение железных изделий в регион произошло в XII–IX вв. до н. э., но сама технология производства железа проникла сюда из Кавказа во второй половине IX — VII в. до н. э. В этот период в Волго-Камье изменяются материальная культура и погребальный обряд. Эти изменения могли быть обусловлены освоением технологии производства железа. Это предположение подтверждается отсутствием следов массовой миграции, а также преемственностью керамического комплекса и хозяйственной деятельности с финального периода эпохи бронзы.
Мандрыка П. В. О появлении железа в южной тайге Среднего Енисея
В статье приводятся новые данные из археологических памятников южнотаежной подзоны Среднего Енисея, определяющие время появления и распространения изделий из железа. В погребениях и поселениях нижнепорожинской культуры первые изделия из железа отмечаются в VII–VI вв. до н. э. С появлением в VI в. до н. э. в этом районе носителей шилкинской культуры изделия из железа в погребениях и городищах встречаются чаще. Начальный этап использования железа в южной тайге связан с тесными контактами местного населения с племенами Саяно-Алтайского нагорья.
Железный век
Статья является откликом на работы Н. А. Кренке и А. М. Воронцова, посвященные предметам с сарматскими тамгами и антропоморфными изображениями на памятниках позднедьяковской и мощинской культур. В этих работах в качестве территории исхода сарматского культурного импульса рассмаривается Верхнедонской регион. Однако некоторые сарматские материалы Поднепровья и материалы постзарубинецких памятников Подесенья позволяют постулировать Днепро-Деснинский путь проникновения элементов среднесарматской культуры в Поочье и Москворечье. В качестве объяснения обстоятельств попадания сарматских тамг и антропоморфных изображений на территорию культур лесной зоны предлагается гипотеза о матримониальных связях между представителями номадической культуры и представителями культур оседлых племен, обычно сопутствующих даннической зависимости последних от кочевников. Оказавшись в архаическом обществе позднедьковской культуры, сарматские женщины могли повлиять на формирование новых религиозных представлений и различные особености позднедьяковского культового комплекса.
Дискуссия: гальштаттское домостроительство в Восточном Прикарпатье
Процессы «гальштаттизации», охватившие в XII–VIII/VII вв. до н. э. области Восточного Прикарпатья, рассматриваются в статье на примере домостроительства. Выработаны критерии и признаки, которые легли в основу общей схемы классификации жилых сооружений. Они применены при анализе более 100 жилищ из 57 поселений гальштаттских культур Гава-Голиграды-Грэничешть, Кишинэу-Корлэтень, Тэмэоань-Холеркань, Козия-Сахарна и Басарабь-Шолдэнешть. Выявлены наземные и углубленные жилища. Основными признаками гальштаттских строительных традиций Восточного Прикарпатья XII–VIII/VII вв. до н. э. являются использование дерева и глины, техника легкой стены из древесно-глиняного материала и легкая кровля. Ведущим типом жилых построек во всех проанализированных гальштаттских культурах Восточного Прикарпатья XII–VIII/VII вв. до н. э. являлся легкий наземный дом каркасностолбовой конструкции со стенами, обмазанными глиной. Организация домашнего пространства была горизонтальной. Следы ритуальных действий, непосредственно связанных со строительством жилищ в гальштаттских культурах, не выявлены. Проведенный анализ показал специфику гальштаттского домостроительства, что позволит оценить вклад гальштаттских культур в развитие домовых форм Северного Причерноморья.
Бандривский М. С. Комментарии к статье М. Т. Кашубы
Кашуба М. Т. Еще о домостроительстве и гальштатте в Северном Причерноморье
Дискуссия: Ранний железный век Кавказа: в поисках Медеи
Тержан Б. В поисках Медеи — исследование по раннему железному веку Кавказа
В статье рассматривается социальная структура населения, оставившего могильник Тли раннего железного века. Изучение материалов могильника Тли позволяет представить социальную дифференциацию оставившего его общества. Анализ погребального обряда и инвентаря могильника Тли, особенно вооружения, деталей одежды и статусных символов позволил сделать вывод о сильной стратификации общества. Элита проявляла себя через символы особого статуса, такие, как скипетры и фигурки животных. Поразительно, что именно в женских погребениях особого ранга были найдены подвески в виде барана или головы барана, а также бронзовые котлы и другая специальная бронзовая посуда. Эти находки, также как погребальный обряд, напоминают о магии, ассоциирующейся с персонажем греческой мифологии Медеей, дочери Ээта, царя Колхиды.
Комментарии
Средневековье
Мусин А. Е. Скандинавское язычество на Востоке по данным археологии: общее и особенное
В статье на основе данных археологии анализируется эволюция скандинавского язычества в Древней Руси. Автор сравнивает различные типы амулетов, найденных в Скандинавии и Восточной Европе. Редкость некоторых амулетов объясняется характером присутствия скандинавов на Востоке. Различие между археологическими материалами и выявленные изменения демонстрируют процесс аккультурации скандинавов в Восточной Европе и фон христианизации Древней Руси.
Естественные науки и археология
Методом полиполяризации, разработанным в ИИМК РАН, были проанализированы образцы войлока и тканей из элитных захоронений азиатских гуннов в горах Ноин-Ула на севере Монголии. Результаты анализов позволяют определить шерсть животных и растительные волокна, которые использовались при изготовлении тканей, а также некоторые особенности технологии изготовления текстильных изделий.
Тарабардина О. А. Ландскрона и Ниеншанц: результаты дендрохронологических исследований
В ходе археологических раскопок в устье р. Охты в 2006–2009 гг. были обнаружены остатки разновременных фортификационных сооружений - крепостей Ландскрона и Ниеншанц. Деревянные конструкции Ландскроны и Ниеншанца изу чались на протяжении нескольких лет в лаборатории дендрохронологии Центра археологических исследований Новгородского музея-заповедника. В результате проведенных исследований удалось получить точную датировку 106 образцов. Конструкции Ландскроны датированы 1300 годом, дендрохронологическая датировка в данном случае полностью совпадает с летописной. Это дает еще один бесспорный эталонный репер для средневековых дендрохронологических шкал, включая новгородскую. Датировки образцов и сооружений Ниеншанца и г. Ниен отражают разные этапы строительства на этой территории в XVII в. Крепость неоднократно перестраивалась и ремонтировалась, в частности, в 1630-е, 1670-е и 1690-е годы. Застройка XIX в., когда в устье Охты существовала корабельная верфь, представлена двумя группами свай: одна относится ко времени строительства верфи в 1806 г., а другая к 1840-м годам. В результате перекрестной датировки образцов построены два отрезка дендрохронологической шкалы: 1006–1300 гг. и 1535–1805 гг.
История археологии
Кузьминых С. В., Щавелёв С. П. Воспоминания Александра Яковлевича Брюсова «На тропах археологии»
А. Я. Брюсов (1885–1966) прожил долгую и насыщенную событиями жизнь. Главное в ней — его занятия древностями. Перед нами один из лидеров советской археологии в 1930–1960-е годы. В науку о древностях он пришел уже взрослым, сложившимся человеком около сорока лет. За его плечами оставались салоны Серебряного века, где с ним на равных общались его старший брат В. Я. Брюсов, А. Белый, В. Ф. Ходасевич и многие другие поэты, прозаики и литературные критики первого ряда. В молодости он предпринял путешествие по всем континентам. Затем был добровольцем Первой мировой войны, боевым офицером, несколько лет провел во вражеском плену, а по возвращению на Родину служил в Красной Армии. Писал стихи о том, что пережито дома, за границей и на фронте. И после всего этого — экспедиции, разведки и раскопки, экспозиционная работа в Государственном Историческом музее. Перед нами признанный основоположник археологического изучения неолита и энеолита Русского Севера, первооткрыватель и исследователь многих интереснейших памятников древнейшей истории нашей страны. В отзывах современников ему как личности и специалисту-археологу даны контрастные оценки — от восторженных до предельно критических. Публикуемые ниже мемуары литератора и ученого, надолго затерявшиеся в его архиве, помогут лучше представить и период становления советской археологии, вообще судьбы нашей гуманитарной науки в сложный исторический период от В. И. Ленина до Н. С. Хрущёва, и личный вклад А. Я. Брюсова в поиски и познание исторических древностей.
Брюсов А. На тропах археологии
Смирнов А. С. Ф. Р. Мартин и организация Самаркандской экспедиции Н. И. Веселовского в 1895 г.
В статье рассматривается история организации Самаркандской экспедиции 1895 г. под руководством Н. И. Веселовского. На основании архивных документов доказывается, что непосредственной причиной, приведшей к созданию экспедиции, были письма шведского ученого Фредерика Роберта Мартина. По возвращении в начале 1895 г. из своего путешествия по Средней Азии Ф. Р. Мартин направил письмо министру финансов С. Ю. Витте с описанием бедственного положения древних памятников Азии. Академия наук и Археологическая комиссия по различным причинам не смогли реально содействовать созданию экспедиции. С. Ю. Витте, будучи близким знакомым семьи А. А. Бобринского, способствовал выделению из средств министерства финансов сумм, необходимых для организации экспедиции и осуществления мероприятий по охране древностей Самарканда.
Археологическое образование
Библиография, рецензии
Свешникова О. С. Польские археологические журналы на иностранных языках. Обзор
In memoriaм
Михаил Васильевич Аникович (1947–2012)
Геннадий Павлович Григорьев (1937–2012)
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012)