Аннотация

"Археологические Вести", СПб., 2002. Выпуск 9. Аннотация

НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ

 

 

Н. К. Анисюткин. Проблема мустьерских жилищ с использованием многочисленных костей мамонта

Статья посвящена важной проблеме – жилым конструкциям с многочисленными костями мамонта, выявленными в единственном регионе Старого Света, который расположен на Юго-Западе Русской равнины, в долинах Днестра и Прута. Анализируются все известные до сих пор объекты, включая раскопанные автором (мустьерская стоянка Кетросы) в Среднем Приднестровье в 1974–1979 гг.

Рассмотренные и проанализированные материалы 4 стоянок (Молодова 1 и 5, Кетросы, Рипичени-Извор), на которых обнаружены остатки нескольких сооружений с использованием многочисленных костей мамонта и крупных камней, позволили сделать ряд существенных выводов. Основные из них следующие: 1) все данные жилые конструкции существовали в течение летне-осеннего сезона, среди них нет долговременных и сложно организованных жилищ; 2) большинство следует рассматривать в качестве типичных ветровых заслонов, приспособленных к суровым условиям приледниковой Европы; 3) вопреки распространенному мнению, большинство имеющихся костей мамонта не являются продуктом охоты, а собраны на речных отмелях; 4) отсутствие подобных стоянок мустьерского времени на территории Евразии подчеркивает уникальность данного явления (учитывая специальный отбор крупных костей и бивней мамонта для строительства жилищ при обилии подходящего для этой цели камня). Возможно это был культурный выбор, указывающий на особую роль данного гигантского животного в жизни мустьерских людей этого региона Европы.

 

 

Г. В. Григорьева. Исследования верхнепалеолитического населения Юдиново в 2000 г.

Продолжено изучение Юдинова – одного из крупных поселений охотников на мамонтов в Поднепровье.

Вскрыта площадь 17,50 кв.м. Культурный слой залегает на глубине 2–2,5 м в лессовидной супеси и связан с зольно-углистой прослойкой. В западной и центральной частях раскопа не обнаружено никаких скоплений. В восточной части на квадратах Е, Ж (53) и частично Е, Ж, З (54) собрано много костей песца. Преобладают кости конечностей, хотя имеются ребра, позвонки, челюсти, лопатки, тазовые. Возможно, на этом участке производили обработку шкур и тушек песцов. Наличие костей песцов и других хищников свидетельствует о развитии пушного промысла на поселении.

Собрана коллекция каменных изделий (рис. 3–5). Основными группами орудий являлись резцы, скребки, ретушированные пластинки. Комбинированные орудия, скребки-резцы и острия единичны.

Разнообразны костяные поделки, представленные готовыми изделиями и заготовками (рис. 6). Среди орудий: фрагменты стержней и наконечников, шилья, иглы, землекопные орудия из ребер (рис. 7). Найдены украшения: бусы-нашивки, подвески, фрагменты пластинок бивня с заглаженной лицевой поверхностью, возможно, браслеты или диадемы (рис. 8). Обнаружены пластины и обломки ребер с прорезанными линиями (рис. 8: 25, 26). Интересны обломок ребра с ромбовидным орнаментом (рис.9: 2) и небольшой фрагмент черепа с резьбой (рис. 8: 24).

Кроме раскопок, произведены очистка и консервация остатков жилищ из костей мамонтов внутри музейного павильона.

Юдиново – памятник с богатой материальной культурой, где огромное значение имела обработка бивней, из которых изготовлена основная масса костяных изделий.

 

 

 

А. Е. Матюхин. Михайловская балка – новый палеолитический памятник в устье Северского Донца (предварительное сообщение)

Статья излагает результаты предварительного исследования недавно открытого памятника Михайловская балка, расположенного в долине Северского Донца на территории Константиновского района Ростовской области. Стоянка связана с вершиной склона балки Михайловской. Культурный слой залегает на глубине около 1 м от поверхности в беловатом суглинке. Он состоит из кремневых и кварцитовых изделий, а также костей животных. Всего в ходе раскопок обнаружено 396 изделий. Среди них присутствуют нуклеусы (рис. 3: 11, 15, 17; 4: 5, 10, 13), отщепы (рис. 3: 14; 4: 2, 9), пластины и пластинки и микропластинки (рис. 3: 2–8; 4: 2–8, 12, 14), а также орудия, которые представлены скребками (рис. 3: 9, 12–13, 16; 4: 9, 12–13, 16), резцами (рис. 3: 10; 4: 1, 6), нуклевидными орудиями (рис. 4: 7), клювовидными орудиями (рис. 3: 1) и выемчатыми орудиями. Памятник является поселением позднего палеолита. С типологической точки зрения его индустрия близка к материалам стоянки Золотовка 1. Не исключено, что стоянки Михайловская балка и Золотовка 1 оставлены одной и той же группой палеолитических людей.

 

 

 

А. Ю. Тарасов, А. И. Мурашкин. Новые материалы с поселения Залавруга I и проблема датировки петроглифов Новой Залавруги

 

 

 

А. К. Каспаров. Скелет лошади из захоронения на некрополя Нимфея

В статье описывается скелет лошади, найденный на некрополе Нимфея в 1999 году. Погребение лошади ориентировочно датируется серединой V в. до н.э. Индивидуальный возраст животного составлял примерно 4–4,5 года. Таким образом эта лошадь гораздо моложе, чем это обычно бывает, когда животное используют не как поминальную пищу, а погребают вместе с хозяином. Высота ее в холке была примерно 138–140 см. Таким образом наша находка, уступая по размерам лошадям, специально похороненным в курганах знатных скифских воинов, является средней по размерам для этой породной популяции и принадлежит к средней размерной группе хотя и несколько крупнее, чем средняя скифская лошадь лесостепной полосы. Индекс тонконогости пясти у нашей находки составляет 15,7%. По классификации А. А. Браунера она относится к средненогим лошадям. Сравнение пропорций костей задних конечностей так же показало почти полную идентичность нашей находки обычным средним пропорциям скифских лошадей.

Особенностью найденного животного, как особи, похороненной в индивидуальной могиле с ритуальными целями, является ее относительная молодость и не очень большая величина по сравнению с лошадьми обычно погребаемыми вместе с всадниками в курганах. Предполагается, что обряд погребения в этом случае был достаточно скромным. Лошадь была вполне стандартной, обычной для скифских табунов. Лошадей подобного типа, возраста и размера на похоронах знати как правило употребляли в пищу, а в могилы клали более рослых и старых животных, вероятно долго прослуживших знатному всаднику.

 

 

 

А. Я. Щетенко. Археологические комплексы эпохи поздней бронзы Южного Туркменистана (по материалам Намазга-депе)

 

 

 

Ю. А. Заднепровский (†), В. Н. Васильев, Ю. А. Морозов. Новые материалы по эпохе бронзы юго-восточного Башкортостана

В 1995–1996 гг. Сарматским археологическим отрядом ИИЯЛ УНЦ РАН под руководством авторов настоящей статьи проводились исследования ранее известных курганных могильников, расположенных в Башкирском Зауралье. Эти работы носили преимущественно охранный характер, так как раскопкам подвергались курганы, разрушаемые пашней. Среди разнообразного и интересного материала, имеющего широкий хронологический диапазон, было исследовано несколько курганов эпохи бронзы. В задачу настоящей работы входит введение их в научный оборот.

 

 

 

Г. А. Романова, Н. Н. Скакун. Исследование верхнего горизонта поселения Нагорное II в Подунавье

Многослойное поселение Нагорное II расположено на восточном берегу озера Кагул в Нижнем Подунавье у с. Нагорное Ренийского района Одесской области Украины. Со времени открытия поселения в 1964 г. и до начала спасательных археологических работ Причерноморского энеолитического отряда под руководством Н.Н. Скакун в 1983 г., территория поселения неоднократно обследовалась. Наиболее исследована северная часть, где в разные годы были раскопаны участки с остатками энеолитической культуры Гумельница и черняховской культуры. В археологической литературе поселение было охарактеризовано как двухслойное – нижний горизонт эпохи энеолита и верхний горизонт позднего периода черняховской культуры.

Раскопки Причерноморского энеолитического отряда уточнили стратиграфические особенности верхнего горизонта поселения. Наиболее ранние находки и часть хозяйственных ям верхнего горизонта на поселении датируются концом IV–III вв. до н.э. – периодом раннего эллинизма. Они безусловно составляют тему специального исследования.

Еще один хронологический период верхнего горизонта представлен находками из культурного слоя и ямой 3 и датируются концом II – первой половиной III вв. н.э.

Основная часть строительных остатков верхнего горизонта относится к IV в. н.э. Полуземляночная постройка по датирующим находкам может относиться к рубежу III– IV вв. н.э. Остатки наземных построек и часть хозяйственных ям принадлежат к позднему этапу черняховской культуры в Подунавье – второй половине IV в. н.э.

Обнаруженный к востоку от поселения могильник содержит погребения по обрядам трупосожжения и трупоположения. Отсутствие в инвентаре погребений четких датирующих находок, позволяет лишь синхронизировать найденные погребения с последней фазой существования поселения в IV в. н.э.

Работы Причерноморского энеолитического отряда выявили разнородность культурных напластований верхнего горизонта поселения Нагорное II. Уникальность памятника составляет наличие синхронного могильника и более ранние культурные напластования эпохи эллинизма и конца II – начала III вв. н.э.

 

 

 

С. С. Миняев, Л. М. Сахаровская. Сопроводительные захоронения «царского» комплекса № 7 в могильнике Царам

 

 

Ю. Е. Березкин. Керамика из района бухты Оля на острове Итуруп

 

 

Е. Я. Рогов, С. В. Кашаев. Чернолаковая керамика из раскопок поселения Вышестеблиевская 11

В 1999 г. Таманский отряд Боспорской экспедиции Института истории материальной культуры Российской академии наук совместно с семинаром “Греки и их соседи” Вестфальского университета начали раскопки поселения Вышестеблиевская 11 на берегу Кизилташского лимана на юге Таманского полуострова.

В процессе раскопок были выявлены хозяйственные ямы, засыпанные единовременно и содержащие разнообразную керамику. Части от одних и тех же сосудов были найдены в разных хозяйственных ямах. Комплекс находок из этих ям включает в себя большое количество обломков чернолаковых сосудов, значительную часть которых удалось отреставрировать. Изучению этой категории посуды и посвящена данная статья.

Самую большую группу сосудов килики различных типов. Найдено несколько экземпляров киликов типа delicate class (рис. 2: № 16–27), относящихся к третьей четверти V в. до н. э. Близки к этой группе и килики типа large plain, в выборке имеется нижняя часть такого сосуда (рис. 3: № 40). Один редкий для Причерноморья килик типа rheneia cup (рис. 2: № 28). Найдено несколько сосудов типа bolsal (рис. 2: 29, 30). Многочисленные аналогии датируют килики этих типов третьей или последней четвертями V в. до н. э.

Чаши полусферической формы на кольцевом поддоне – one-handler представлены двумя экземплярами (рис. 2: 34, 35), которые датируются последней третью V в. до н. э. Сравнительно небольшое число скифосов – scyphi, найдено только в обломках. Один из них коринфский скифос типа – subgeometric survivals относится ко второй половине столетия. Скифосы афинского типа № 31, 32 относятся к еще к третьей четверти V в. до н. э.

Интересны тарелочка типа – shallow wall and cjnvecx-cjncave profile (рис. 3: № 39) третьей четверти столетия, а также различные солонки (рис. 3: № 44, 45). Солонка № 44 saltcellar: echinus wall не аттического производства. Оба сосуда датируются второй половиной V в. до н. э.

Встречены обломки лекан и их крышек (рис. 3: № 46, 47), светильников (рис. 3: № 48, 49, 50), ольпы (рис. 1: № 8), ойнохойи (рис. 1: 39), асков (рис. 1: № 10, 11, 12).

Довольно редкая форма сосудов для ароматических масел – амфориски со штампованным орнаментом по тулову (рис. 1: № 13, 14, 15). Сосуд № 13 украшен по тулову ионийским киматием, меандром, пальметками, в нижней части тулова оттиснута полоса меандра, над ней и под ней фризы из пальметок, соединенных дугами. По форме и штампу сосуд датируется временем около 420 г. до н. э. Два других амфориска имели иную орнаментацию, но дата их близка сосуду № 13.

Имеется целая группа лекифов и их обломков. Среди них выделим лекиф (рис. 1: № 4) украшенный по тулову канелированным орнаментом, датирующийся третьей четверти V в. до н. э. Фрагментированные лекифы (рис. 1: № 5, 6, 7), относящиеся к этому же времени. Лекиф № 7 украшен по плечам фризом из штампованных пальметок, скорее всего, изготовлен в Ионии.

Два цилиндрических белофонных лекифа восстановлены из обломков (рис. 1: № 2, 3). Один из них почти целый и сохранил большую часть росписи может быть связан с мастерской мастера Beldame. Оба сосуда датируются серединой – третьей четвертью V в. до н. э.

Набор керамических сосудов, как мы видим, весьма разнообразен, однако, наряду с этим, и весьма стандартен. Здесь нет сосудов с краснофигурной росписью. Отметим в керамическом комплексе наличие сосудов изготовленных не только в Аттике, но и в иных частях греческого мира. В хронологическом отношении комплекс достаточно однороден, сосуды за редким исключением, датируются второй половиной V в. до н. э. Целый ряд признаков указывает на то, что засыпка ям произведена в начале последней четверти V в. до н. э., что подтверждается и многочисленным амфорным материалом.

Мы благодарим за поддержку нашего проекта и за поддержку работы Боспорской экспедиции Института истории материальной культуры Российской академии наук компанию “Diversified Joint Ventures, LTD” USA и надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

 

 

К. А. Михайлов, Е. Н. Носов. Новые находки наконечников ножен мечей на Рюриковом городище

 

 

А. В. Плохов. Лепная керамика Рюрикова городища и Новгорода

В статье рассматривается лепная посуда центральных памятников Новгородской земли конца I тыс. н.э. Ее исследование показало, что основой керамического набора этих памятников являются грубые кухонные горшки, а остальные формы посуды немногочисленны. Эта особенность, свойственная синхронным древностям других славянских регионов, обусловлена широким распространением посуды из органических материалов и спецификой приготовления пищи в печах.

Своеобразный облик керамическому комплексу этого района придает присутствие значительного числа сосудов с четко выраженным изломом, часто ребром, при переходе от плечика к нижней части туловища, так называемых горшков “ладожского типа”. Происхождение этого типа посуды остается дискуссионным. “Ребристые” сосуды, появившись в VIII в. в Нижнем Поволховье, в дальнейшем становятся характерными для поселений Северного, отчасти Западного и Восточного Приильменья. Эта территория представляет собой древнейшую и центральную часть Новгородской земли и следует признать, что для конца I тыс.н.э. тип посуды присущ приильменским славянам.

Керамические находки, их форма и орнаментация позволяет проследить не только связи населения Верхнего Поволховья с соседними территориями, вошедшими в дальнейшем в состав Древнерусского государства, но и его контакты с народами балтийского региона.

 

 

 

А. В. Курбатов. Погребальная обувь средневековой Руси

Автор рассматривает один из элементов погребальной обрядности – обувь как показатель внедрения в широкие народные массы норм православного религиозного сознания. В средневековых погребениях на территории Руси археологи находят только кожаную обувь. В статье привлечены материалы раскопок в разных городах и местностях на территории Руси, а также позднесредневековые находки из Сибири, сохранность которых позволяет восстановить покрой и форму изделия. Это раскопки А. В. Арциховского в Тушино (Подмосковье), А. И. Черепнина в Монастыре Пронского у. и Маливе Егорьевского у. , в кургане у ст. Матвеевской (раскопки Г. П. Латышевой), в погр. из Минска, из раскопок Мартирьевской паперти и Георгиевского собора Юрьева монастыря в Новгороде, грунтового мог. на Ижорском плато в Ленинградской обл. (Е. А. Рябинин), Антониева Краснохолмского мон. (А. М. Салимов), городских некрополей Петровский II и III в Пскове, с Троицкого V и XI раскопов в Новгороде, из раскопа 1998 г. в Тверском кремле (О. М. Олейников) и в некоторых др. местах.

В статье особенно подробно разбираются материалы из псковской "скудельни" и из раскопок Твери в 1998 г. Основываясь на этих и других находках, автор выделяет формы погребальной обуви специфического покроя, появляющейся в комплексах не ранее XVI в. В погребениях до XVI в. встречены только формы обыденной обуви, аналогичные моделям, известным в различных средневековых русских городах. Однако "повседневная" обувь продолжает использоваться при захоронениях и позднее. По мнению автора, появление специальной погребальной обуви, а вероятно, также и одежды, используемой при захоронении мирян, отражает этап укоренения в практике широких слоев населения норм поведения, внедряемых православной церковью.

 

 

 

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ

 

 

Е. Ю. Гиря, Ана Ресино Леон. С. А. Семенов, Костенки, палеолитоведение

 

 

Ю. Г. Кутимов. Некоторые аспекты развития и абсолютной датировки тазабагъябской культуры Южного Приаралья (по материалам могильника Кокча 3)

 

 

М. В. Скржинская. Какому божеству поклонялись ольвиополиты в святилище на Гипполаевом мысу

Согласно одним рукописям “Истории” Геродота на Гипполаевом мысу находился храм Деметры, согласно другим – храм Матери богов или Кибелы (IV, 53). В современных отечественных и зарубежных изданиях текста и переводах сочинения Геродота отдается предпочтение храму Деметры, хотя для этого нет никаких оснований, кроме наших сведений о том, что ольвиополиты чтили эту богиню.

В статье приводятся доводы в пользу храма Матери богов в ее ипостаси покровительницы мореплавателей. Для этого обращено особое внимание на новеллу Геродота об Анахарсисе (IV, 76), из которой следует, что скиф, находясь в Кизике, обращался к Кибеле как богине, могущей способствовать его благополучному возвращению в Скифию через опасное Черное море. Затем он справил в Гилее благодарственное празднество Матери богов.

Ольвийские граффити подтверждают существование алтаря Матери богов в Гилее уже в VI в. до н. э. Храм V в. до н. э. стоял на Гипполаевом мысу, где пересекались речные дороги в Скифию по Гипанису и Борисфену и путь вниз по лиману, ведущий в Черное и Средиземное моря. Здесь поклонялись Кибеле как защитнице всего живого на суше и на воде. Мать богов просили о благополучном путешествии по рекам и морям. Ее храм, воздвигнутый на мысу, уподобленному ольвиополитами корабельному носу, служил маяком для судов, прибывавших в Ольвию.

 

 

 

С. Д. Крыжицкий. Ольвия и скифы в V в. до н.э. К вопросу о скифском «протекторате»